международный терроризм

Международный терроризм под знаменем ислама наиболее выраженно заявил о себе 11 сентября 2001 г. Американский президент назвал террористическую атаку «Аль-Каиды» актом войны против США, проведя параллель с другими войнами, в которых участвовали Соединенные Штаты, и в частности, с нападением Японии на Пёрл-Харбор в декабре 1941 г.

14 сентября 2001 г. Конгресс США принял резолюцию об использовании американских вооруженных сил против тех, кто несет ответственность за нападение, сославшись при этом на право на самооборону. 12 декабря 2001 г. НАТО приняло решение о применении ст. 5 Североатлантического договора 1949 г. в связи с террористическим  нападением на США.  Как  известно,  эта статья предусматривает, что нападение на одного из участников договора означает нападение на всех его участников, и они будут использовать в ответ те средства, которые сочтут необходимыми, исходя из права на индивидуальную или коллективную самооборону. 12 сентября 2001 г. Совет Безопасности ООН расценил террористическое нападение на США как создающее угрозу международному миру и безопасности, подтвердив право США на самооборону, предусмотренную в ст. 51 Устава ООН (резолюции 1368 от 12 сентября и 1373 от 28 сентября 2001 г.).

В этой связи нельзя не затронуть вопрос о создании антитеррористической коалиции  и роли  НАТО в ней. После террористических атак на США 11 сентября 2001 года предпринимались попытки изобразить, что военные действия против талибов – это борьба христианских государств против мусульманских стран, борьба государств с различными культурами, что по сути дела играет на руку террористам. Но терроризм не имеет национальности. К нему прибегают экстремисты различных рас и вероисповеданий. Против терроризма выступает ООН, насчитывающая почти 200 государств, членов этой организации. Ее Совет Безопасности и Генеральная Ассамблея уже осудили терроризм, как тягчайшее преступление и обязали всех ее членов вести борьбу для ликвидации терроризма. Важно, чтобы борьба с международным терроризмом, создающим угрозу для всех государств, велась при центральной, координирующей роли ООН. В свете этого было бы также целесообразно, чтобы США и другие государства, участвующие в военных операциях против террористов, выступали от имени ООН, получив на это соответствующий мандат от Совета Безопасности, что в политическом и правовом плане было бы более выгодно, в том числе и для этих стран.

С другой стороны, право на самооборону в случае террористического нападения, должно быть ограниченным, в том числе рядом  процедур.  Подобное  ограничение представляется оправданным, поскольку главное – это путем политических, экономических, правовых и других мер предотвращать распространение международного терроризма, устранять его из жизни мирового сообщества. Использование вооруженных сил должно быть крайней мерой, осуществляемой с большой осторожностью.

Таким образом, борьба с международным терроризмом, в том числе  с использованием вооруженной силы, должна осуществляться на основе международного права, в рамках этого права, при ведущей роли ООН. Такой позиции придерживается Россия. Безопасность России во многом связана с укреплением международной безопасности. Здесь речь идет об управлении глобальной международной безопасностью; формировании нового мирового порядка; противостоянии международному насилию на этноконфессиональной почве; управлении региональными конфликтами; контроле над вооружениями в глобальном и региональном плане.

Нельзя не остановиться еще на одном обстоятельстве, а именно – деятельность США в арабо-мусульманском мире отнюдь не способствует обузданию исламистских сил. Наоборот, после разгрома осенью 2001 г. Исламского движения «Талибан», к началу 2007 г. талибы смогли не только восстановить военные силы, но и существенно нарастить их – с одновременным приобретением значительно большего, чем до войны, политического веса как в самом Афганистане, так и в так называемой зоне свободных (пуштунских) племен в Пакистане. Во многих районах они создали параллельные структуры власти, включая административные органы и даже суды. «Талибан» имеет свое лобби как в правительстве, так и в парламенте Афганистана, а некоторые представители официальных кругов страны говорят о том, что приход талибов к власти – дело времени.

И это несмотря на «Афганский пакет», принятый в Лондоне в феврале 2006 года. По сути, он явился своеобразным пактом, заключенным между Афганистаном и мировым сообществом, который предусматривал реализацию принятых зарубежными спонсорами обязательств и увеличение их финансовой помощи стране на сумму 10,5 млрд. долларов сроком на пять лет. Основными целями «пакета» были названы укрепление демократических институтов, обеспечение безопасности, борьба с наркобизнесом, экономическое развитие, торжество закона, доступ афганцев к основным материальным благам, защита прав человека. С этой же целью американцы объявили об увеличении численности своих войск в Афганистане на 3,2 тыс. человек и… начали секретные переговоры с представителями умеренного крыла движения «Талибан» о заключении мира. «Не можешь победить врага – возьми его в союзники», – так прокомментировали отдельные СМИ возможности американо-талибской дружбы во имя туркменского газа.

Между тем популярность бен Ладена среди рядовых мусульман неуклонно росла, особенно после вторжения американо-британской коалиции в Ирак.  К такому выводу подводили разные обстоятельства, в частности результаты социологического исследования «Исламский экстремизм: общая озабоченность мусульманских и западных сообществ», проведенного в 2005 г. в 50 странах в рамках проекта Pew Global Attitudes Project. Согласно результатам исследования, бен Ладену в качестве лидера доверяли 60 % опрошенных мусульман в Иордании, 51 % – в Пакистане. Он мог бы выйти во второй тур голосования в Индонезии с 35 % и в Марокко с 26 %.

И еще отметим: в начале 2007 г. опрос компании Zogby International показал, что мусульмане в своем большинстве не любят Америку. Наиболее сильны были антиамериканские настроения в Иордании (90 % опрошенных) и Марокко (87 %). В Ливане, государствах Персидского залива и Северной Африки в «антиамериканизме» сознались от 60 до 68 % респондентов.

В своей статье в «Нью-Йоркере» за ноябрь 2001 г. давний исследователь Ближнего Востока Бернар Льюис попытался объяснить источники конфликта между Западом и миром ислама после того, как все еще пребывали в шоке после атак 11 сентября 2001 года. Среди многих источников исламской ненависти к Западу, по мнению Льюиса, возможно, наиболее бесспорным является широко распространенное на Ближнем Востоке восприятие Соединенных Штатов как глубоко циничного государства в отношении мусульманского мира. С одной стороны, Америка заявляет о демократии и правах человека, а с другой – оказывает помощь тоталитарным режимам в арабском и вообще мусульманском мире, которые угнетают свои народы и не дают им возможности участвовать в правительствах. Заинтересованность США в нефти (и других экономических ресурсах), так же как их требования предоставить им военные базы и соответствующие пути прохода, рассматриваются как основной мотив американского правительства, а громогласные заявления о демократии и правах человека – как пустые слова, что демонстрирует  абсолютное лицемерие  Америки в глазах многих жителей Ближнего Востока. Еще хуже, как отмечал Льюис, обида многих мусульман и арабов на США за то, что они от них «многого не ожидают». Иначе говоря, существует мнение, что на Западе не считают население Ближнего Востока достойным чего-либо большего, чем те общества, в которых они живут сейчас, хотя это резко контрастирует с теми усилиями, которые предпринимают США для продвижения демократии где бы то ни было.

И все это в контексте американской стратегии по «модернизации и демократизации» «расширенного» Ближнего Востока (Greater Middle East). Суть ее в том, что отсутствие в регионе, прости­рающемся от Северной Африки до Южной и Центральной Азии, политиче­ской свободы, системы более-менее нормального светского образования, отсут­ствие обнадеживающих перспектив на будущее порождает благоприятную среду для терроризма. Отсюда делался очевидный вывод: для того, чтобы устранить первопричину терро­ризма, необходимо изменить сам образ жизни в регионе, создать условия, при которых антизападная пропаганда исламских фундаменталистов не была бы единственным источником информации и знаний. Это условия, при которых население могло бы реализовывать свои устремления через транспарентный политический процесс, открыто реализовывать свои политические требования и чаяния, а не было бы зажато в традиционные рамки бесправия авторитарными режимами.

При этом в Белом доме заговорили о политической свободе как универ­сальном средстве решения политико-экономических проблем; упор был сделан на методы пропаганды, развитие элементов гражданского общества, разнообразных фондов поддержки свободы, содействие независимым СМИ. Администрация Дж. Буша не учла, что регионы Европы и “расширенного” Ближнего Востока в принципе несовместимы. Условия посткоммунистической Европы 1990-х г. и исламского Востока начала XXI в. кардинально различаются. Тем не менее, президент Буш указывал на их преемственность. «Мы убеждены, что свобода может улучшить и изменить жизнь (на “расширенном” Ближнем Востоке. – Авт.) так же, как она улучшала и изме­няла жизнь в Азии, Латинской Америке, в Восточной Европе и в Африке».

Предполагалось, что, видя развитие «свободного и демократического» Ирака, за ним по­следуют и другие страны региона. И в первую очередь Иран – как самое мощное и одновременно самое враждебное США государство, и, как казалось в Вашингтоне, главная препона управляемости Среднего Востока. По мере же постепенной демократизации этих стран и их внешнеполитического дрейфа в сторону США подпитку извне утратят палестинские радикальные организа­ции и прочие враждебные Америке, Израилю и Западу в целом силы. В ито­ге, полагали в Вашингтоне, главные угрозы региона – международный терро­ризм, распространение ОМУ и вызовы враждебных авторитарных режимов – будут устранены.

Этой цели, казалось бы, была посвящена «арабская весна», которая началась практически одновременно во многих странах, при этом протекала она по одному и тому же сценарию: внезапно вспыхнувшие волнения (в основном, молодёжи), направленные против «диктаторских» замашек одного только лица – главы государства. Далее следовала «жестокая расправа» с демонстрантами якобы силами «кровавых псов-охранителей» (на самом деле расстрелы демонстрантов велись «засланными казачками», направленными в эти страны авторами сценария  извне). За этим следовал вал визга «демократических СМИ» западного мира, доходящего  чуть ли не  до эпилептической истерии, вдохновляющего «мирных граждан» на вооруженную борьбу с режимом и применение силы. Так было в Ливии, в Египте, в Йемене – и в Киеве (это уже установленные факты, подтвержденные не только в Йемене, но и в столице Украины).

Получилось. Но с обратным знаком. Свободные выборы в Египте и Палестинской автономии показали, что американская модель на мусульманском Востоке дает лишь обратный эффект – исламисты получают заметное большинство голосов во властных структурах. И опять же потому, что реальная политика США в регионе заключается не в демократизации, а в приведении к власти проаме­риканской элиты. Этот процесс лишь именуется демократизацией, на самом деле ничего общего с ней не имея. Зато с помощью медиа-ресурсов в мировом об­щественном мнении создается соответствующий стереотип. Именно это наблю­далось в Афганистане и Ираке. (То же самое, кстати, – в Грузии и на Украине.) И там и там к власти пришли проамериканские политики и установили режимы, в сущности, не более демократические и, главное, не более эффективные, чем предыдущие. Цель модернизации ре­гиона через демократизацию ложная еще и потому, что и демократизация, и приведение к власти проамериканских политиков, чревато лишь еще большей дестабилизацией, деградацией и хаосом. А это, в свою очередь, может обернуться катастрофой – причем не только для самих стран, входящих в “рас­ширенный” Ближний Восток, но и для Соединенных Штатов и, отчасти, для России. Поэтому как никогда весьма актуальным остается риторический вопрос, заданный Президентом России В.В. Путиным в выступлении на Генасамблее ООН: «Вы сами хотя бы понимаете, что натворили?».

Ведущий научный сотрудник 2 научно-исследовательского управления (зарубежной военной истории) Научно-исследовательского института (военной истории) ВАГШ ВС РФ, полковник, в запасе Гаврилов Виктор Александрович

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *